Влажность дикого пляжа прилипла к моей коже, как только я вышел на улицу перевернуть шампуры с жарящимся мясом. В доме, через раздвижную стеклянную дверь, я видел, как Аня смеётся над словами Олега, запрокинув голову, — этот хриплый, безудержный смех, который всегда на меня действовал. Она сидела на полу, прислонившись к дивану, на котором восседал он, с бутылкой пива в руке.
Это и была та самая фантазия, подумал я, и шипение гриля вторило огню, разгоравшемуся у меня в животе. Именно такая сцена.
Год назад это была лишь горячая, теоретическая беседа в машине, игра, чтобы скоротать время в долгой поездке. А теперь Олег был здесь. Во плоти. И на Ане было то самое тонкое хлопковое платье, которое совершенно не скрывало округлости её груди и то, как ткань обтягивает её бёдра при движении.
Я занёс внутрь тарелку с шашлыком, и запах гари смешался с лёгкой солоноватостью океанского воздуха, вплывавшего через сетчатое окно. «Еда готва», — объявил я, и мой голос прозвучал немного хрипло.
Аня с грацией, от которой у меня перехватывало дух, поднялась с пола, и Олег провожал её взглядом. Я его не винил. Я делал то же самое.
Мы ели, мы пили, беседа была лёгкой и привычной. Олег был хорошим парнем, весёлым, а общее прошлое на флоте давало нам много тем для разговоров. Но подспудное напряжение всегда присутствовало, словно ток, жужжащий между ним и моей женой, — секрет, который мы втроём теперь разделяли, не проронив ни слова.
Выпив ещё по пиву, мы вернулись в гостиную. Аня снова устроилась на своём месте на полу, на этот раз откинувшись спиной на мои ноги, пока я сидел на диване. Олег был слева от меня. Беседа смолкла, перетекая в комфортное молчание, которое прерывал лишь отдалённый шум прибоя.
Я положил руку на плечо Ани, большой палец лениво водил по оголённой коже её ключицы. Я почувствовал, как она вздрогнула. Или это я?
Затем пошевелился Олег. Он подвинулся на диване, наклонившись вперёд, чтобы поставить пустую бутылку на кофейный столик. Когда он откинулся назад, его рука, казалось, случайно, коснулась обнажённой руки Ани. Никто из них не отстранился. Воздух в комнате сгустился, отяжелел от возможности.
Моё сердце колотилось о рёбра. Всё. Настал тот самый момент.
Я смотрел, затаив дыхание, как пальцы Олега не отступили. Они проложили лёгкий, как перо, путь от её руки к плечу, а затем, так медленно, вниз, по лямке её платья. Глаза Ани были закрыты, губы слегка приоткрыты. Её голова откинулась на моё колено, безмолвное, сдавшееся приглашение.
Его пальцы скользнули под тонкую лямку, сдвигая её в сторону. Верх её платья ослаб, и пышный изгиб её груди открылся тусклому свету лампы. Из неё вырвался тихий, дрожащий вздох.
«Это нормально?» — голос Олега был хриплым, низким, предназначенным только для неё.
Глаза Ани трепетно открылись. Она посмотрела не на него. Она посмотрела на меня, её взгляд был тёмным и полным обнажённой нужды. Она едва заметно, отчаянно кивнула мне.
«Да», — прошептал я, и слово вырвалось у меня с хрипом. «Всё в порядке».
Это было то разрешение, которое ему было нужно. Его ладонь, тёплая и шершавая, полностью сомкнулась вокруг её груди, большой палеz медленно и намеренно провёл по её соску. Аня дёрнулась, из её губ вырвался резкий, сдавленный вздох, спина выгнулась, подставляя грудь ещё больше его руке.
«Боже, Олег…» — простонала она, и звук был разбитым и прекрасным.
Я застыл, наблюдатель, чья самая сокровенная фантазия разворачивается прямо перед ним. Я смотрел, как его ладонь работает с ней, мнёт полную, тяжёлую грудь, его большой палеz не прекращал свою мучительную игру с её теперь твёрдым соском. Платье стянули ещё ниже, и тогда обе её великолепные груди высвободились, бледные и совершенные в его больших, загорелых руках.
Он наклонился, его дыхание было горячим на её коже. «Я так долго думал о них», — пробормотал он, и затем его губы сомкнулись на одном тугом соске.
Аня вскрикнула, её рука взметнулась, вцепившись в его волосы, прижимая его к себе. Звуки, которые он издавал, были непристойными и совершенно завораживающими. Я чувствовал жар, исходящий от её тела, видел бешеный пульс, бьющийся в её горле. Её другая рука потянулась назад, впиваясь в моё бедро, ногти впились в джинсы.
Я был до боли возбуждён, каждая нервная окончание в моём теле кричала.
Олег отстранился, его губы блестели. Он перевёл взгляд с блаженного, отчаянного лица Ани на моё. «Мне нужно больше», — заявил он, и его голос был грубым от желания.
Одним плавным движением он соскользнул с дивана и встал на колени на полу перед ней. Его руки потянулись к подолу её платья, собрав ткань. Аня приподняла бёдра, становясь добровольной участницей, позволяя ему стянуть платье через голову, оставив её в одних простых белых трусиках. Она лежала обнажённой перед нами, и это зрелище вырвало воздух из моих лёгких.
Взгляд Олега пожирал её. Он зацепил пальцами за резинку её трусиков и стянул их с её ног, его прикосновение было почти благоговейным. Теперь она была полностью обнажена, открыта и трепетала на полу нашей гостиной.
Он не колебался. Он наклонился вперёд, уткнувшись лицом между её ног, его язык нашёл её сердцевину одним долгим, плоским движением.
Всё тело Ани выгнулось, отрываясь от пола, из её горла вырвался разбитый крик. Её руки искали опоры, одна вцепилась в его волосы, другая впилась в ковёр. «О боже! Вот там… не останавливайся…»
Я мог только смотреть, заворожённый, пока он пировал над ней. Его руки сжимали её бёдра, удерживая их раскрытыми для его рта, его язык работал над ней с безжалостным мастерством, от которого она дёргалась и извивалась под ним. Звуки были грязными и восхитительными — её прерывистые мольбы, его тихие стоны, влажный, скользкий шум его рта на её самой интимной плоти.
Её оргазм накрыл её как удар поезда. Она закричала моё имя, а может быть, его, её тело содрогнулось, когда волны удовольствия разорвали её. Олег не ослаблял напора, вкушая её, вытягивая каждый последний пульсирующий спазм, пока она не рухнула обратно на ковёр, бесформенная и обессиленная.
Он поднялся на колени, его собственная нужда была очевидна по тугой выпуклости, растягивающей его джинсы. Его глаза, потемневшие от похоти, встретились с моими. Он возился с ремнём, его пальцы были неуклюжи от нетерпения.
«Твоя очередь», — выдохнул он, его взгляд скользнул к блаженной, ошеломлённой фигуре Ани. «Я хочу смотреть, как ты берёшь её».
Мои ноги понесли меня через комнату, и каждый шаг ощущался одновременно сюрреалистичным и неизбежным. Воздух был густым от запаха секса и соленого океанского бриза, вливавшегося в открытое окно. Глаза Олега, темные и алчные, не отрывались от меня, пока я опускался на пол рядом с моей женой. Аня лежала между нами, прекрасная, размякшая от страсти, ее грудь все еще быстро вздымалась и опадала.
Первой я потянулся к ней, мои пальцы провели по изящной линии ее челюсти. Ее глаза медленно открылись, влажные от удовлетворенной дымки. Медленная, ленивая улыбка расползлась по ее губам. «Привет», — прошептала она хриплым голосом.
«Привет, детка», — пробормотал я в ответ, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Ее рот был сладким и теплым, и она ответила мне поцелуем с ленивой страстью, которая говорила о недавно пережитом пике, но сулила нечто большее. Моя рука скользнула вниз по ее шее, через учащенный пульс у ее основания, и прикрыла одну из ее тяжелых, бледных грудей. Она идеально легла в мою ладонь, и ее вес был знакомым и глубоким утешением. Мой большой палец провел по ее соску, и он мгновенно затвердел, превратившись в тугой бугорок под моим прикосновением. Из нее вырвался тихий, благодарный вздох.
Позади нее пошевелился Олег. Я услышал скрежет его молнии, шелест джинсовой ткани, сбрасываемой с мощных бедер. Глаза Ани слегка расширились, ее взгляд метнулся с моего лица на что-то позади, и в их глубине вспыхнула новая искра предвкушения. Мое собственное сердце колотилось о ребра, как барабан, в унисон вуайеристскому возбуждению и первобытному чувству собственничества.
Я снова поцеловал ее, на этот раз глубже, мой язык скользнул по ее языку, пока моя рука продолжала свои исследования. Я прикрыл ладонью ее другую грудь, нежно сжал, ощущая мягкую, податливую плоть. Я склонил голову и взял тугой сосок в рот, слегка пососав, затем усилил давление, водя языком по ареоле. Аня выгнула спину, вжимаясь в мой рот с тихим стоном. «Да...»
Руки Олега легли на ее бедра, его хватка была твердой и властной. Я наблюдал над изгибом ее тела, как он устраивался. Тупой, красноватый головок его члена прижался к ее входу, поблескивая от ее собственной влаги. Дыхание Ани прервалось, ее глаза встретились с моими. В них был вопрос, безмолвная проверка. Я сделал легкий, полный нетерпения кивок, мое собственное возбуждение было болезненной, ноющей пульсацией. Пожалуйста, — подумал я. Мне нужно это видеть.
Одним мощным толчком бедер Олег вошел в нее.
Рот Ани распахнулся в беззвучном крике, ее глаза зажмурились. Звук, который наконец вырвался из нее, был вздохом, вырванным из самой глубины груди. «О, Боже... Олег...»
Я был загипнотизирован. Я видел, как напрягались мускулы его живота, когда он начал двигаться, как ее тело принимало каждый глубокий, властный толчок. Зрелище было абсолютно непристойным и совершенно опьяняющим. Я не убирал с нее рук, одна по-прежнему мяла ее грудь, другая скользнула вниз по плоской плоскости ее живота, через влажные завитки, пока мои пальцы не нашли распухший бугорок ее клитора.
Она была такой мокрой, его толчки издавали скользкий, ритмичный звук, наполнявший комнату. Я водил кончиками пальцев по ней, попадая в его ритм. Ее бедра задвигались между нами, встречая его толчки и прижимаясь к моей руке. Она оказалась в идеальных, наполненных наслаждением тисках.
«Посмотри на меня, Аня», — сказал я, мой голос хриплый от желания. Ее глаза, тяжелые, с опущенными веками и потемневшие, сфокусировались на мне. «Смотри, как я наблюдаю за тем, как ты принимаешь его».
Ее пронзила дрожь. Ее губы сложились в идеальное «О», когда Олег изменил угол, входя в нее еще глубже. Его рычание было низким и животным, контрастируя с ее нарастающими всхлипами. Он наклонился над ней, его загорелое, мускулистое тело закрывало ее бледную кожу, одна его рука уперлась в пол возле ее плеча, другая с такой силой сжимала ее бедро, что я знал — завтра там останутся легкие синяки. От этой мысли по мне пробежала волна собственнического восторга.
Я усилил давление на ее клитор, водя по нему быстрыми, тугими кругами. Ее дыхание стало прерывистым, бешеным. «Я не могу... это слишком...»
«Можешь», — настоял я, припав к ее уху. «Ты так хорошо его принимаешь. Тебе же хорошо, да? Быть такой наполненной?»
Она могла лишь кивать, ее слова растворялись в бессвязных мольбах. Ее внутренние мышцы затрепетали вокруг него, верный знак, что она снова близка. Олег тоже почувствовал это, его ритм стал более бешеным, более отчаянным.
«Кончи для нас, Аня», — прохрипел Олег ей в ухо, его голос был напряженным. «Дай мне это почувствовать».
Этого было достаточно. Ее оргазм прорвался сквозь нее, яростной, сокрушающей волной. Ее тело взметнулось над полом, и из ее горла вырвался надломленный крик. Ее внутренности ритмично сжимались вокруг его длины, и я чувствовал каждое мощное сокращение кончиками пальцев. Олег простонал, глубокий, гортанный звук чистого экстаза, и его собственный контроль рухнул. Его толчки потеряли ритм, стали резкими и первобытными, когда он излился в нее.
Я наблюдал, моя собственная нужда была почти болезненной пульсацией, как они вдруг достигли последних волн своего наслаждения, рухнув в задыхающуюся, потную кучу. Долгий миг в комнате слышалось только наше неровное дыхание.
Медленно он вышел из нее. Он остался на коленях, глядя на нее с каким-то почтительным трепетом. Потом его глаза встретились с с моими, и в них пылал новый, более темный жар.
Он потянулся, его сильная, грубая рука обхватила мое запястье. Осторожно он подвел мои пальцы, те самые, что только что были на Ане, к своим губам. Он не отрывал от меня взгляда, пока облизывал их, его язык скользил по моей коже, пробуя ее на вкус. Интимность этого жеста была шокирующей больше, чем все, что было до этого.
«Твоя жена, — произнес он, его голос был хриплым шепотом, окрашенным вызовом, — восхитительна на вкус. Не находишь?»